Алатырь-камень - Страница 60

Константин перевел взгляд на ветви – тело Всеведа по-прежнему лежало там.

«Наверное, и впрямь померещилось», – облегченно, но в то же время с каким-то разочарованием подумал он, зажмурился, но видение ослепительно белой крылатой девы в доспехах и с чашей в руке продолжало стоять перед глазами.

Константин украдкой взглянул на Радомира и ведьмака. Те, почувствовав на себе недоуменный взгляд, повернули к нему головы.

– Всевед сказывал, – тихо и певуче вымолвил Радомир, – что тот, кого Перуница поцелует, никогда не забудет сладости губ прекрасной девы, сколь бы лет он ни провел в ирие.

Константин с ведьмаком переглянулись. Им стало как-то грустно и невыразимо тоскливо.

– Я так мыслю, царь, что за тобой тоже эта златокудрая прилетит, – со вздохом заметил Маньяк. – А мне такого, знамо дело, не видать, – и тут же вздрогнул от звонкого голоса юного волхва.

– Забрал, забрал! – указывал Радомир на опустевшее сплетение ветвей, где мгновением раньше еще лежал Всевед.

«Может, он просто упал в огонь?» – мелькнула в голове Константина крамольная мысль.

Но тут же молния, на мгновение ослепив глаза, с силой шарахнула почти у самых ног Константина.

– Точно забрал! – громогласно согласился с Радомиром Константин и сглотнул слюну, ставшую почему-то кисло-металлической, осознав, что если не выкинет сомнений из головы, то следующая стрела Перуна придется точно в цель, а этой целью станет…

Додумывать ему почему-то не хотелось, тем более что если уж кому не увидать светлого ирия после ухода из этого мира, так это именно ему. Во-первых – христианин, пусть только по крещению, но тем не менее. Во-вторых, вечно во всем сомневается. А в-третьих, коли пришел он в этот мир невесть откуда, то и уйдет отсюда тоже неизвестно куда.

Да и куда ему в ирий, если он ухитрился столько всего натворить – как хорошего, так и плохого. Небесным судьям не один год придется взвешивать его поступки, чтобы определить, что именно перетягивает. Сам-то Константин был твердо уверен в том, что хорошего намного больше, но ведь ирий – он же для святых, то есть для тех, кто ухитряется делать только добро, а это настолько сложная штука, что ему самому такую премудрость не освоить вовек.

Подытоживая, можно смело констатировать, что в самом лучшем случае ему лично светило весьма длительное заключение в какой-нибудь камере, по принципу католического чистилища, а уж потом… Хотя нет, что будет потом, лучше и вовсе не задумываться.

Словно подтверждая этот глубокомысленный вывод, ему по носу шлепнула первая крупная капля дождя. Следом за ней – вторая, третья, и тут началось такое…

То, что хлестануло с небес, нельзя было назвать дождем. По сравнению с этой низвергающейся с неба рекой воды летний ливень был всего лишь мелкой осенней изморосью.

За считанные минуты останки гигантского костра были даже не погашены – залиты, причем с тройной перестраховкой, словно кто-то на небе опасался лесного пожара. Люди оказались мокрыми насквозь – не помог даже довольно-таки плотный зонтик из дубовых листьев.

Правда, лило недолго, от силы полчаса. Когда небо стало понемногу светлеть, над рощей уже шел обыкновенный сильный дождь, а вскоре прекратился и он. Причем как-то резко, вдруг, будто и не было его вовсе.

Импровизированный спектакль закончился, зрители начали покидать зал, но при этом никто не вымолвил ни слова – продолжало сказываться потрясение от увиденного.

– Да шучу я, – несколько натужно улыбнулся Константин. – Юмор просто не совсем удачный. Не обращай внимания, – и он с фальшивой бодростью хлопнул Вячеслава по плечу.

– Ты лучше скажи, что дальше делать будем? – поинтересовался тот. – Надо бы назад к развилке поворачивать, чтоб к Онегограду выйти. А то мы по этой дороге невесть куда забредем.

– Каждая дорога куда-нибудь да выводит, иначе бы ее просто не было, – философски заметил Константин. – И вообще, возвращаться – дурная примета. Я думаю – поедем дальше.

– Куда? – полюбопытствовал Вячеслав.

– Вперед и только вперед, – последовал твердый ответ. – Погода чудесная, кони резвые. Авось донесут куда-нибудь.

Но кони весело неслись по просеке, неведомо кем прорубленной в лесу, только до полудня, а потом встали, причем резко.

Глава 8 Царское заклятье

Случилось это, когда вдали уже отчетливо завиднелся просвет – лес заканчивался. Карета неожиданно остановилась, и почти сразу к ней подскакал встревоженный десятник, возглавлявший передовой дозор.

– Не идут кони, государь, – доложил он взволнованно. – Храпят, копытами бьют, а вперед ни в какую. Будто в стену мордами уперлись.

– Может, волки? – неуверенно предположил Вячеслав.

– Да нет. Тут иное. Не иначе как чары кто-то на нашу дорожку наложил, – опасливо озираясь и сам пугаясь собственной догадки, почти шепотом доложил десятник.

Константин неторопливо вышел из кареты и посмотрел вперед. В сотне метрах от него три самых настойчивых дружинника упрямо гнали коней на невидимую преграду. Лошади испуганно ржали, вставали на дыбы, но загадочный невидимый барьер штурмовать отказывались напрочь.

– Может, ты в ответ свой наговор наложишь, государь? – невинно предложил Вячеслав, вылезший на белый свет следом за ним.

– Издеваешься, – усмехнулся Константин.

– Нет, – пожал плечами воевода. – Просто мне Николка Панин все уши прожужжал, как ты лихо вначале его заворожил, а потом вообще целую толпу. И вроде все до сих пор живы. Забыл, что ли?