Алатырь-камень - Страница 137

137

– Вот потому-то я и не люблю Европу, – вполголоса ответил Константин. – Там продается все и вся уже сейчас. А Восток…

– Дело тонкое, – продолжил Вячеслав.

– Нет, не так. Просто на Востоке за деньги – что сейчас, что потом – многого купить невозможно. Зато кое-что – и весьма дорогое – тебе вручат даром, ничего не требуя взамен. Вот потому-то Киплинг и прав, сказав свое бессмертное: «Запад есть запад, восток есть восток, и вместе им не бывать».

– Почему? – нахмурился Славка. – Я что-то недопонял всех сияющих глубин твоей царственной мудрости.

– Да все ты отлично понял, – отмахнулся Константин. – Не могут быть вместе те, кто не понимает и от этого презирает друг друга. Сам же мне говорил, что теперь совершенно иначе смотришь на Кавказ.

– Так это потому, что он пока совсем иной, – неуверенно сказал воевода.

– Правильно. А почему? Да потому, что он еще ничего не перенял у Запада. А перенять он может только самое худшее. Сам знаешь, что дурной пример заразителен. Стоп! – неожиданно прервал он сам себя. – По-моему, началось, – и указал на Торопыгу, галопом несущегося к ним.

Николка начал кричать еще издали:

– Выезжают, выезжают!!

Впрочем, это предупреждение было напрасным. Всадников, выбиравшихся из-за заснеженных кустов на противоположном берегу, увидели все. Константин обернулся к своим людям, жалкой горстке по сравнению с той тысячей, не меньше, что скапливалась там, раскрыл было рот, чтоб приободрить их, но в это время из возка вылез старик-булгарин.

– Вот оно – долгожданное явление Магомета народу, – раздалось сзади. – А ему-то что нужно?

– Неправильно говоришь, воевода, – укоризненно покачал головой ибн Усман. – Сейчас будет бой и много крови. Я – лекарь. Если я уеду, то кто поможет воинам?

Константин только вздохнул и обреченно махнул рукой.

– Ты прав, ибн Усман, – произнес он. – Только отойди за возок, чтобы ненароком не пролить свою кровь, ибо если ты погибнешь, то кто станет лечить моих раненых. Пойдем, Слава, – повернулся он, но тут же услышал сзади чей-то до боли знакомый звонкий голос:

– Пушки к бою!

Константин обернулся, и все внутри у него похолодело. Минька, вылезший из возка, хлопотал вокруг своих орудий, деловито распоряжаясь людьми.

– А это явление откуда? – прошептал Константин и подбежал к изобретателю, который не обращал на царя ни малейшего внимания. – Ты какого сюда приперся?! – прошипел он сдавленным от бешенства голосом. – Ты где вообще должен быть?! Ты на воздушном шаре должен быть!

Но Минька вместо защиты сам перешел в контратаку.

– Ага, на воздушном шаре, – подтвердил он спокойно. – Сверху лучше всего видно, как вас убивать будут. Только я не сторонник трагедий Маяковского.

– Шекспира, – машинально поправил Константин.

– Да хоть Толстого, – зло ответил Минька, и только тут другу стало заметно, с каким трудом он себя сдерживает. – Я, может, тоже хочу поприсутствовать на ваших учениях. Врагов-то тут нет, государь, так чего ты меня гонишь? К тому же шарик занят. Туда наш патриарх захотел залезть, ну я и предложил Слану его покатать, – прищурился он.

Константин внезапно понял, что изобретатель вот-вот взорвется.

Впрочем, тот и сам это ощущал, поэтому ограничился кратким советом:

– Не трожь меня, государь. Напоминаю на всякий случай, что мне не тринадцать лет, а четвертый десяток идет, причем давно. И я все равно никуда отсюда не уйду, так что ты только свой авторитет потеряешь.

Сзади вырос Вячеслав. Чувствовалось, что сейчас он всей душой на стороне Константина.

– А ну проваливай! – решительно выступил он вперед.

– А вот это ты видел, – и Минька, окончательно озлившись, слепил смачную дулю и сунул ее под нос воеводе, опешившему от такого хамства. – Это мои пушки и мои люди! Значит, и я возле них должен быть! И еще здесь мои друзья, хотя теперь это вопрос спорный, – упавшим голосом произнес он.

Трудно сказать, что предпринял бы в ответ на это Вячеслав, но тут обстановку разрядил Константин.

Глянув на противоположный берег реки, он прикинул расстояние до города и заметил другу:

– А ему уже все равно не успеть. Придется оставить, иначе получится еще хуже. – И, показав на конную лаву, скопившуюся на противоположном берегу и постепенно выступающую на лед, пояснил: – Перехватят.

– Вот это другой разговор, – удовлетворенно кивнул Минька. – Кстати, чтоб вы знали – лучше наводчика, чем я, вам не найти. Так что брысь отсюда и не мешайте целиться!

– И когда вырос, сопля зеленая? – растерянно развел руками Вячеслав.

– А ты пока займись нашими союзничками, – посоветовал ему Константин, кивнув в сторону булгар и юрматов, с любопытством наблюдавших за действиями изобретателя и его людей. – Они ж такого никогда не видали – не перепугались бы. А лучше всего вообще отведи их подальше. Пусть вначале издали посмотрят.

Воевода послушно кивнул, постепенно приходя в себя, и пошел пояснять.

Константин тем временем вновь оглянулся, на этот раз в сторону города. Воевода все медлил с выводом своих людей, зато Минька разошелся не на шутку. Он всегда был взрывной, но отходчивый, вот и теперь как ни в чем не бывало командовал своими людьми. Да так бойко – залюбуешься. Правда, выходило не совсем по-военному, но главное, что его все понимали и действовали дружно и быстро.

А пушчонки были и впрямь невелики, калибром миллиметров восемьдесят, не больше.

– Вначале бомбы, – крикнул Минька, и сразу же трое его людей метнулись к возку и вытащили оттуда по чугунному ананасу с рифлеными, как у лимонки, боками и косо торчащим фитилем.

137